- «Вы мне, гады, еще за Севастополь ответите!» Помните такое, Виктор Иванович?
- Еще как!
- В 2000-м году никто и подумать не мог о том, что эта фраза может быть пророческой. Они была изначально в сценарии фильма «Брат-2»? Или…
- Мой гениальный, дорогой и любимый Алексей Балабанов (режиссер и автор сценария фильма «Брат-2» - ред.). Что он пишет, то и должно играться. Он не позволял импровизаций, отсебятин, споров. «Брат-2» - это все его авторство. Но есть одна моя личная фраза «Я остаюсь, я буду здесь жить». Она была пробуждена каким-то публичным позором.
- Публичным позором?
- Балабанов подошел к американцам, которые играли полицейских, и говорит: вы с этим актером не церемоньтесь, «пакуйте» как положено. А я-то не знал. Стоим в подъезде, команда «Начали, съемка» - они меня схватили под локотки и поволокли так, что я земли не чувствовал. Как мотылька. Выносят на улицу, кругом зеваки - человек 100 - и как-то мне стало обидно. И я заорал: «Я остаюсь, я хочу здесь жить».
Испугался, сижу в машине и думаю: сейчас получу люлей от Балабанова. Говорю ему: «Леш, прости, я испортил кадр, сейчас все сделаю». А он крутит на пальчике брелок и говорит: «А мне понравилось». Только переозвучил - не «хочу», а «буду жить».
- Так что с Севастополем?
- Его, конечно, фраза. «Вы мне, гады, еще за Севастополь ответите», да еще в туалете… Я вам еще секрет открою - этот Славик, на которого я сел верхом, Микола - это были реальные украинцы из диаспоры, у них там был бизнес…
- Бандеровцы, как вы их назвали?
- Бандеровцы. Третье поколение эмигрантов.
Украинских бандитов в Чикаго в «Брате-2» сыграли местные эмигранты из незалежной в третьем поколении, которые помогали русской съемочной группе как могли. Фото: Кадр из фильма «Брат-2», 2000 год
- Как они к вам относились?
- Великолепно. Они нам помогали, задарили подарками, когда мы уезжали. Славик очень не хотел, чтобы я садился на него верхом в туалете. А я его гладил по плечу и говорил: «Слава, да мы с тобой на весь мир прославимся» А ему западло, видать… в их криминальном пространстве это, было неприлично.
Реальная история. Замочили в сортире…
- Это было предвидение Балабанова?
- Не думаю. Он просто родину любил и жил вместе с нею.
- Но тогда еще крымского вопроса не стояло.
- Да вы послушайте еще в «Брате-2» сколько всего говорено. Это про Севастополь вдруг сегодня выстреливает, а там много чего закодировано из будущей жизни, о которой он не ведал.
- Так он угадал или предвидел?
- Я приехал к нему на какой-то день рождения, а мы уже мало общались - после фильма «Жмурки» он меня не снимал, мы расстались, даже социально изменились - он начал сильно выпивать, а я, наоборот (в этом году уже 25 лет, как не пью). Приехал и говорю: «Леш, у меня есть идея. «Брат-3». Давай?» И я ему накидывал столько интересных сюжетов для продолжения. Он вдруг мне на это сказал: «Витенька, я не буду этого делать, потому что я не знаю этого времени».
- С украинцами, с которыми играли в «Брате-2», вы общались после съемок?
- Да нет, конечно. Как улетел я, и больше я их не видел.
- А на Украине у вас друзья есть?
- У меня там и родственники были в Житомирской области. Но они еще в советское время переехали в город Электросталь. Сейчас на Украине никого нет. Есть только воспоминания, грусть, печаль, давнишняя любовь и глубокое разочарование к сегодняшнему положению вещей. Я считаю, что они неправильным пошли путем. Они предали меня. Я не буду говорить - «народы России и Украины» - они меня предали.
- Есть ощущение, что мы потеряли родных людей…
- Мы разбежались. Это не мы потеряли - они потеряли. Придет время, все вернемся и разберемся друг с другом. И когда сегодня они скандалят, что мы агрессоры, что мы напали, я только смотрю хронику.
Когда взбунтовался Крым, я со «Старшим сыном» в Донецке гастролировал, уже началась эта напряженная ситуация, перекрыли дороги, в зале было мало народу – ой, воздух был в такой тревоге… Мы возвращались в аэропорт, нас останавливали патрули, светили нам фонариком в лицо. Я тогда подумал: я понимаю крымчан. И, конечно, кому-то Россия помогла, а кому-то помогла Европа.
И когда мне говорят про «зеленых человечков» – да, конечно, они были. Но и на сцене, на майдане, тоже стояли импортные товарищи.
- С печеньками и не только.
- Печеньки – это уже образ. Бог с ней, с этой Нуланд. Но со сцены поляки выступали, американцы выступали. Значит, нашим нельзя, а вашим можно? Вот проговорился… наши и ваши. Стало быть, чужие? Смотрю, девочка: «Никогда мы не будем братьями». С чего это ты вдруг взяла?
- А раньше такого не было заметно?
- 1983 год. Я служу в театре комедии в Ленинграде. Гастроли месяц в Киеве - аншлаги, праздник, счастье! «Украинская правда» пишет статью. Книжки были дефицитные - Золя, Мопассан, Шукшин, Паустовский, Булгаков… Захожу в книжный, а там ряды этого дефицита! Я беру Экзюпери, чего-то еще набрал, и говорю: «А чего это у вас никто не покупает-то?». А продавщица и говорит: «Так на украинском. Вот никто и не покупает». Конечно, я все вернул, оставил только Экзюпери «Маленький принц» на украинском языке. Не надо говорить, что мы оккупанты. Мы никогда не были оккупантами. Это неправда. Это нечестно.
Или вот еще история.
Кажется, 2012 год. Мы же из Киева не вылезали с гастролями. И в гостинице «Украина» Гордон* (журналист Дмитрий Гордон внесен в список террористов и экстремистов - ред.) берет у меня интервью. А у него уже две огромные книги с интервью наших деятелей - политика, культура. Он был вежлив, приветлив. Седьмой этаж, сидим в номере, открыт балкон… Интервью было откровенное, хорошее, понимабельное друг друга. И вдруг слышу - тра-та-та-та, тра-та-та-та… барабанная дробь. Я спрашиваю: «А что это такое?» - «Да не обращай внимания, - говорит. - Маргиналы». Я вышел на балкон и по Крещатику в сторону площади - к девочке на столбе - идет колонна. Человек 50-70, с факелами и с барабанами. Идет эта колонна и Димка мне говорит – не обращай внимания, это маргиналы. И где сейчас эти маргиналы?
Когда сегодня я что-то слышу, я думаю: ребята, ну, какая «революция достоинства», какая там мирная революция, когда экскаватор на правоохранителей прет! Я же смотрел хронику! Даже без звука.
- А жгли их там… бутылки с зажигательной смесью бросали.
- Ладно, молодежь - ее не дурачили, не зомбировали - перевоспитали, переобучили. Но мое-то поколение почему? 50-60-летние - с ними-то что случилось? Мне непонятно. И по этому поводу я горюю.
- Как нам жить после всего этого с украинцами, с американцами, с Европой?
- Пройдет. Только в политике нужны умные люди. Почитайте, что такое Брестский мир Владимира Ильича Ленина. Все повторилось. И будет повторяться. Затаится ненависть, никуда она не денется. Так же, как и любовь. Мы пребываем во времена Горя. Этот разлад - это горе. Но я не считаю, что я виноват. Мы не виноваты.
Я вам еще одну историю расскажу, которую не хотел. Мне один пишет - бывший киновед: «Ты чего это там трепешься? Нет, чтобы сидеть тихо и молчать». А мы дружили и выпивали вместе в молодости. А потом думаю – тебе можно говорить, а мне нельзя? Как это так? Я что, крикнуть «караул» не имею права? Имею право.
К чему веду? Была одна талантливая женщина на «Эхо Москвы» (признана в России иноагентом и нежелательной организацией - ред.) много лет, мне было с ней интересно. И тут прислали - она сидит и в камеру говорит: «Ну, Путина мы уберем. А что нам делать с этим народом?» Я смотрел и думаю: ты чего творишь? Не нравится власть, так разговаривай с властью. Не нравится система? Ну, как Новодворская, борись с системой. А ты чего народ-то сломала об колено? Чего я тебе сделал?
- Так вам скажут: «Ты не народ».
- Как выгодно. Мы – народ, а где ты – не народ. Да нет, я - народ. Дождь состоит из капель. Вот я капля этого дождя. Я дитя этого народа.
- Вам же даже визу не дали в Германию.
- В декабре я хотел поехать на Рождество в Германию. Я там не был со времен ковида. Короче, не дали визу под предлогом, что одно или несколько государств-членов… считают, что я представляю угрозу международным отношениям, национальной безопасности, внутреннему беспорядку и что-то такое. И мне опять присылают высказывание этой «блондинки» с Эха: «Виктор Сухоруков не просто тихий молчаливый, мухи не обидевший человек… а умный и громкий пропагандист войны и видный деятель Z-культуры».
- Вы согласны с тем, что наши спортсмены выступают без флага?
- Говорят, жизнь проходит, это их время… Под нейтральным флагом… вы что, мыши, тараканы у которых вся планета Земля? Нет. Либо ты тогда уж как частное лицо иди, выступай, но если ты хочешь выступать от имени страны… Флаг, гимн, герб – это я. Потому что я дитя этой страны. Я народ ее. Я ее существо. И у меня есть флаг, гимн и герб.
Если вдруг я выйду на международную арену, а мне скажут: там твои хулиганят - тогда, пожалуйста, но только без трусов. Как это? Позор. Если ты спортсмен и честь имеешь, свою, российскую, русскую честь, без флага ты как без штанов.
Это ритуал. Это жертвенник. Как без этого? Потому что спорт – это тоже религия.
- Виктор Иванович, очень многие говорят, что сейчас не время для песен, плясок…
- Я не согласен. Опять крайности… что значит – не надо петь, плясать. Ну а как? Идет война на западе, а на востоке чего мне делать? Ну, носки свяжу, сплету сети, соберу деньги в фонд какой-нибудь, но жизнь-то продолжается. Люди-то живут. Дети растут. Нет.
Я тоже однажды подумал – как так, тут все в блестках, поют, танцуют в телевизоре, а там ребята воюют. Ребята воюют. Они спасают нас и это их труд. А рядом, да - танцуют. Другое дело – не носи на жопе бриллианты! Ой, изумруды. А песни пусть поют, танцуют. Пусть развлекают. Народ должен продолжать жить. Потому что и там, и там одна страна.
- Вы сыграли в фильме «Остров» настоятеля монастыря. А что у нас в стране с верой? Вроде церкви, монастыри восстанавливаются, мы православные, страна у нас православная, а ощущение, что народ какой-то разуверившийся. Потому что мы никак не можем повариться от падения наших империй - Советской, Российской?
- Мы с вами по разным улицам ходим. Я считаю, что народ не разуверился. Другое дело, празднование всевозможные обретает светскость, некую коммерциализацию. Это может быть. Но если человек верит - он верит. Ходить в церковь - это одно, а верить - немножечко другое. Я хожу в церковь, мне там хорошо, но и я знаю, что Он со мной ходит по улице, Он меня оберегает.
У меня были случаи, события и явления, где без Него не обошлось. Потому что я должен был там исчезнуть, сдохнуть, раствориться, сломаться, исковеркаться. И вдруг, буум! Лишь колокол вздохнул. И происходит чудо, которое в церкви не выдают. Если вам кажется, что народ разуверился, что он такой весь из себя безалаберный в этом вопросе – никто не знает. Я думаю, даже самый лютый преступник в камере, нет-нет, да Бога вспомнит.
- Говорят, что на войне нет людей не верующих. Можно не столько о вере, сколько о жизни?..
- Спрашиваете, будто не знаете и подбираете слова. Не подбирайте. Я мог спиться. И сдохнуть. Я был профессиональный алкоголик. Меня алкоголиком, конечно, не называли – я был пьяницей, загульный человек. Море по колено. Никто меня не одергивал. Я говорил все, что хотел, я вел себя так, как позволял мне мой необузданный характер. И в комсомол меня не принимали…
Я был слаб, я был провинциальный орехово-зуевский мальчик, проживший в определенной фабричной среде. Судьба подносила мне такие подарки - а я их не ценил. Был у меня период, когда я должен был уже начинать благодарить, кланяться Судьбе. Нет, я продолжал безобразничать, куражить. Это была моя трагедия. Сегодня перед вами сидит совершенно преображенный человек. Реинкарнированный. Просто с тем же именем, фамилией, но только я там должен был сдохнуть три раза. И Сережа Бодров даже мою историю рассказывал иногда, когда я стоял один на перекрестке Невского проспекта, люди шли и меня не замечали. Может, это была шизофрения, может, это признак белой горячки, я не знаю. Как я выжил? Как я опять материализовался? И понадобился.
- И как?
- Любовь к жизни. Совесть. Стыд перед людьми. Я задолжал многим не только денег, но и в плане обязательств. Мне казалось, что даже мечта ругала меня и трясла за грудки – «Подлец, скотина, сука, ты что творишь? Ты мечтал, все реализовалось, ты еще должен раздать долги и близким людям, и стране. Иди, сука, и раздавай долги и благодари судьбу». Что я и делаю. По мере возможностей.
- Вы в свои 74 великолепно выглядите. Прекрасный цвет лица, яркие глаза, такой темперамент! Зрители пишут: два часа был на спектакле, Виктор Иванович там поет, танцует! Откуда силы?
- А я не знаю. Я не хочу умирать в пролежнях, в мокрых простынях. Бегите, идите.
«Рассветы и закаты – а между ними путь.
И если вдруг устал ты – иди, в движенье суть.
И знай, что жизнь прекрасна, не купишь за гроши.
И лишь одно опасно – изношенность души».
Не знаю, ребята. Частый вопрос, и мне бы кокетничать и вертеться направо и налево, как обезьянка – ой, а не разорваться, что ли?! Никаких диет, никаких спортзалов. Игра, сцена, кинематограф. Ем все подряд. Ну, есть, конечно, у меня какой-то порядок вещей. Например, надо похудеть - я худею для роли, например.
- Так легко?
- Легко. Мне же надо. Это необходимость. Все равно ем после шести. Ем. Сейчас немножко поправился, потому что жру чего не надо. Хотя не обольщайтесь на мою свежесть – она может завтра, пух, и исчезнуть.
- Какую музыку вы слушаете?
- Всякую. И классику люблю, и рок люблю. Я человек настроения. Вот если цепляет меня, веселюсь я или вздрагиваю или плачу, мне нравится.
- Вы общались когда-нибудь с авторами саундтрека фильма «Брат-2»? Там же такой сонм был наших рокеров классических…
- С Бутусовым. Потом с «Би-2» (Егор Бортник**, солист группы Би-2 внесен с список иноагентов - ред.) общался. Даже ездил с ними в Америку с концертом. В 2002-м или в 2003-м мы приехали на Брайтон Бич и я должен был вести концерт. Но нам говорят: «Нельзя выступать, он здесь по туристической визе». Они на сцене, я ухожу в зрительный зал и прямо из зрительного зала веду концерт.
- А ваше отношение к тем же «Би-2» или к Земфире** (Земфира Рамазанова внесена в список иноагентов - ред.) изменилось, когда они уехали?
- Конечно. Расстроился. Мне за державу обидно. У них нет права нас ненавидеть. У них нет права судить. Они все здесь достаточные, они здесь обрели личность! Они здесь стали теми, кем стали.
Как я могу судить прав министр обороны или нет? В культуре я могу разобраться, поспорить, подискутировать. А когда мы говорим о военных вещах или правильно ли поступило правительство или власть, я в этом мало понимаю, я судить не буду.
Но мне очень обидно, говоря о тех людях, которые ушли. Маленький пример безымянный: актер (он уехал) начал мне жаловаться – а вот такой, а вот сякой, а вот тут у нас плохо, тут у нас не так. А потом взял конверт с деньгами и домой пошел. Я ему и сказал: «Так оставь конверт бабушкам и дедушкам. А ты ж его забрал. И налогов не заплатил. И рассуждаешь, что страна плохая».
Родину люблю. Здесь родился, здесь сгодился. Она меня, эта родина, мучила, воспитывала, наказывала, и она же меня вознаградила. Не знаю, жил бы я в Португалии, в Америке или в Африке, если бы у меня были миллиарды и был бы я помоложе. Не знаю. Но только сегодня уставший от этого пути я все равно буду по этому пути идти с любовью к родине, с уважением к тому, что здесь происходит.
- Так все уехавшие добра же хотят. За родину радеют.
- Хочешь мне добра, так неси добро, а не проклинай. А когда один актер говорит «А мне насрать на Россию, чего там будет!» Парень, тебя кто обидел? А когда обобщают… У сосуда с божественным вином появилась дырочка - залепи ее, заткни пальцем, если ты хочешь этим вином напоить друзей. А он наотмашь разбивает этот кувшин. Неправильно это.
Когда-то Шарли Эбдо (карикатурный журнал во Франции - сердце Европы!) нарисовали карикатуру, оскорбив целый народ! Часть этого народа пришли с ножами. Наказали. Так вот власти всей Европы, взялись под ручку и шли колонной в обнимку: «Я – Шарли Эбдо». И тогда я смотрел на эту хронику и думал – а ведь это как? Можно ведь по-другому обозначить - «Я – карикатура». Так вот, я - часть этой страны. Я - Путин. Потому что он мой президент, мой правитель и продолжение моей жизни. Вот и все.
- Дай Бог всем так родину любить!
* Внесен в список террористов и экстремистов
** Признаны иноагентами в РФ
СЛУШАЙТЕ ТАКЖЕ
